и со мной. Артур человек обязательный. Вот только не пойму, почему хотел так быстро расплатиться с Ковальчуком, как будто шлея под хвост попала. Главный инженер, теперь уж замдиректора, никогда не наседал с требованиями, да повышал проценты, в отличие от прочих заимодавцев, но чтоб присылать братков и давить — за ним такого не водилось.
— Скажите, а вы знаете некоего вора по кличке Чернец, в миру Протопопов? — мой собеседник недовольно кивнул. — Вам что-то о нем известно?
— Если вы так намекаете на связь с Ковальчуком, то она известна всем.
— Это слух о том, что Чернец отдал деньги…
— Ну что вы, молодой человек, этого просто не могло быть. Да, Чернец, человек расчетливый, не гнушающийся переступить воровские законы.
— Понятия…
— Да, верно, вы, я погляжу, в этом вопросе лучше меня разбираетесь. Даже боюсь спросить, откуда.
— Детективы современные читаю. Но почему вы думаете…
— Да все просто. Слух этот пустил кто-то из ростовских подельников Чернеца, чтоб его не просто опорочить, а город к рукам прибрать. Но не вышло, и воры на сторону Протопопова встали. А с Ковальчуком, да, у Чернеца были еще лет десять назад связи. Протопопов давал своих людей на разборки с другими проходимцами, это когда еще махинации с показателями на шахтах не начались, — вот ведь, оказывается, все то, о чем мы наснимали документов и, уверенные в могуществе тайны, прятали их в коробках, на деле — секрет Полишинеля. — Словом, давно. Сейчас они разбежались, вроде как кошка между ними пробежала, но что именно, не знаю, не скажу. Хотя и позже, на убеждение несогласных партнеров Ковальчука Чернец приглашал своих людей. Вот к примеру, Абызов, он только так и убедился, когда с братками Чернеца познакомился.
Я решил расспросить, что именно известно Ивантееву об афере на шахтах, но тот отвечал путано — значит, только слухи. Я перевел дыхание. А то одно слово, и можно коробку номер один спокойно выбрасывать в помойку. Вернулся к смерти Артура.
— По моему убеждению, действовал человек, очень хорошо знавший Артура. Буквально, кому мог доверить любую тайну. Или вы о бухгалтере?
Я вспомнил Фиму, покачал головой.
— Бухгалтер не такой человек. Да и с чего ему?
— Мало ли какая кошка между ними проскочила. Артур, уж простите, был порядочным ловеласом, меры особой не знал. Да я больше скажу, когда мы встретились с ним по поводу денег, он же с собой свою новую подружку прихватил. Не знаю, показать мне что-то хотел или просто избавиться не смог. Но признаюсь, мне как-то не по себе стало.
Азу застряло в горле. Хотя да, скверно его отбили, это факт, тут бы железные зубы применить.
— Это точно не его жена?
— Ну что вы, я ее хорошо знал, да и память на лица никогда не подводила. Вот вы так себя точно описали, я без экивоков понял, что вы ко мне на встречу направляетесь. И тут та же история. Эдакая молодая фифа, его ровесница, села за крайний столик и ждала, пока мы наговоримся. А до того, едва не на шею вешалась, положила руку на плечо, склонилась к уху и что-то шептала. Очень неприятно, знаете ли, когда партнер с собой просить денег еще и любовницу приводит. Меня это покоробило.
— Потому и ждали? — бесцеремонно спросил я. Ивантеев вздохнул.
— Может быть и поэтому. Да, покоробило и сильно. Я будто проучить его решил. Хотя понимал, надо помочь. Но отношение.
— Простите, что спрашиваю. Но мне важно. Кто она?
— Имени я не знаю, а он и не думал нас представлять. Но мы уже с ней встречались. Точно не скажу, но скорее всего, в типографии, я там бланки заказывал, а она…. Артур ее еще странно как-то называл. Уж больно по-детски, что ли.
— Как, не помните?
— Дайте подумать… нет, так не скажу.
— В сентябре вы тоже тут встречались?
— Да. Наверное, поэтому и привел с собой дамочку. Понимаете, здесь, когда ресторан работает днем, народу мало, вот как сейчас, о чем угодно можно говорить, не опасаясь чужих ушей и, главное, лиц.
— Вы и в сентябре и в феврале не хотели светиться?
— В феврале очень даже. Наши этого бы не поняли.
— Вы поэтому и назначили встречу на даче у Елены?
— Разумеется. Я еще заранее приехал. А когда узнал, что Артур будет с семьей, хотел уезжать. Вообще, смалодушничал, вам это сама сестра его рассказала, конечно. Как только пришла весть о смерти, тут же бросился прочь, как будто гнались. Будто сам причастен к этой трагедии.
Он вздохнул и поморщился. Занялся мясом, пытаясь разрезать его.
— Ваши коллеги, полагаю, не были в восторге от этой поездки?
— Конечно, что спрашивать. Консервативное общество, да и потом, мы никогда ничего друг от друга в делах не скрывали. А я вдруг сорвался. В их глазах это как потеря чести офицера.
— Пикейные жилеты вас бы не простили.
— Возможно, просто не поняли, — он усмехнулся грустно. — Не знаю, почему нас так прозвали. Как из романа Диккенса. Но мы же финансировали, вполне охотно, часто даже не заглядывая в документы, когда речь шла о не заоблачной сумме. Да и давали в длинный долг. Это сейчас, когда банки начали появляться, приходится снижать ставку и бегать за клиентами, а тогда…
— Я вас понял. Вы были королями.
— Королем был Ковальчук. Единственным и неповторимым. А мы так, с краю, валеты.
Он немного ссутулился, но кажется, больше для того, чтоб разобраться с малосъедобным мясом. Потом произнес:
— Времена больно быстро меняются. Никогда не думал, что не смогу приноравливаться к ним. Все время считал себя впереди.
— Ковальчук вон тоже пытается. И тоже не слишком успешно.
— Вы лучше про него не поминайте, у нас с ним довольно скверные отношения изначально сложились. У всех жилетов, если уж вы хотели об этом спросить.
— Я вас понял. Поэтому немного попытаю про фифу. В сентябре вы ее не видели?
— Нет, что вы, Артур пришел один, но разговаривать долго мы не смогли. Я отказал, а он… да он всегда был упрямцем. Нет, так нет, он кивнул и просто вышел. Думаю, если б я отказал ему вторично, сделал бы тоже самое, разве что вместе с дамой. И как-то по-особенному. Мне этого не хотелось, вы понимаете.
Я понимал. Потом спросил снова:
— Дама из типографии. Он ее называл случайно, не Рина?
— Именно, — выдохнул Ивантеев. — Именно так. Вы ее знаете?
— Она владелица.
— А так и не скажешь. Всюду бегает, всех о чем-то спрашивает. Вернее, спрашивала, верно, только открылись, вот и торопилась везде поспеть. Вы же понимаете, сложное это дело — с нуля начинать. Очень сложное. Многие обламывали
